Мет Уаймен - За стеклом [Коламбия-роуд]

— А как насчет Слима? Ты и пальцем не шевельнул, чтобы посмотреть, чем он занят?

— Я пекусь не о Слиме, — напрямую сказал Павлов. — Меня больше беспокоит твоя реакция на то, чем он занимался.

Приуныв, я уставилась на экран, где перечислялись достигнутые результаты.

— Как ты можешь винить меня? Знаю, он переживает стресс из-за постоянного наблюдения, нам всем от этого не по себе, но Слим предпочел преодолевать этот кризис с Мисти, а не со мной.

Павлов молча изучал список на экране. Возможно, его уверенность поколебалась, когда он увидел количество предпринятых Слимом попыток одолеть последний уровень.

— Цис, несколько раундов игры не поднимут тебе настроения.

— О чем ты говоришь?

— Говорить должен не я, а ты, — настаивал он. — Улучи подходящий момент, выбери спокойную минутку и расскажи Слиму о своих переживаниях. Кроме того, дай ему возможность поделиться своим взглядом на ваши отношения. Нащупай нейтральную территорию, Циско. Это единственный способ сдвинуться с места.

— Спасибо тебе, дяденька Павлов, но иногда компромисс — не лучший вариант. Я знаю, Слим не «ходил на сторону» в общепринятом смысле, но меня все равно не покидает ощущение, что я осталась на обочине. Когда же, интересно, я смогу прочесть твою колонку, которая посоветует девушке играть на равных?

С неохотой Павлов произнес:

— Когда ты ее для меня напишешь.

Я даже рассмеялась, уж очень ловко он переел разговор на другую тему.

— Хочешь сказать, что мне нужно самой отыскать верное решение?

Мой брат вытянул палец в сторону статистики на экране.

— Будь Слим способен совладать с этой игрой, ничего искать бы и не пришлось. Как минимум, он прошел бы все уровни и выбросил ее из головы. Как максимум, мы обогатились бы на миллион зеленых.

— Игрок он не ахти, — заметила я. — Вряд ли нам стоит рассчитывать на какие-то деньги.

— Ну, уж если Слим не способен подчинить себе Мисти, тогда я сомневаюсь, что это вообще в человеческих силах. Не хочу говорить ему это, но Слим — лучший в мире игрок. Единственный человек, способный справиться с такой сверхзадачей.

Подумав немного, я потянулась к джойпаду.

— Внимание на экран, — объявила я.

— Управление «Денежным залпом» — целая наука, а ее интерфейс — один из самых сложных на рынке, — сказал Павлов, да еще и фыркнул, стоило меню распахнуться, открыв все ту же сцену: Мисти у подножия скалы (вновь при полном параде), ее вот-вот атакуют хищные пятачки.

— Пристегните ремни, — посоветовала я, приступая к игре. — У нас сложилось полное взаимопонимание.

— Да ты хоть представляешь себе… Ого! Bay!

Челюсть моего брата отвисала все ниже с каждым очередным уступом, на который взлетала Мисти. Где-то на полпути, в остолбенении тыча пальцем в экран, он наконец научился выражаться членораздельно:

— Я и не думал, что она способна на подобные прыжки!

Еще один подскок с разворотом, и сразу — стремительное обратное сальто.

— Женская интуиция, — пояснила я.

— Но трюки Мисти выходят за рамки человеческих возможностей.

— Мужских возможностей, надо полагать. На самом деле она обычная гимнастка.

— Кроме того, это выходит за пределы моих фантазий.

Мне не хотелось показывать брату, чему я научилась на уступе. Благополучно достигнув вершины, Мисти подобрала на краю пропасти очень кстати брошенный кем-то пистолет и обернулась, чтобы окинуть всю панораму долгим взглядом. Камера, естественно, развернулась вместе с ней, не выпуская из виду филейных частей героини, будто посмотреть стоило только на это. Превосходный вид на вершины деревьев тропического леса и далекую горную цепь лишь оттенял скульптурные полусферы ее ягодиц, тем более что эта часть пейзажа пряталась в просвете между ногами Мисти. «В некотором смысле, — решила я, — это чистой воды вуайеризм: похлеще, чем может предложить любая веб-камера».

— Что дальше? — Я ждала, пока брат вновь обретет дар речи. — Может, продолжим без Слима?

Павлов перевел на меня остолбенелый взгляд, и я поняла, что он хочет спросить, говорю ли я об игре. Я молчала, и мой брат заговорил сам:

— Слим прошел долгий путь. Не стоит, мне кажется, обгонять его на этом этапе.

Мои пальцы парили над кнопками джойпада. Мисти на краю пропасти, ветерок колышет ее собранные в пучок волосы «а-ля порнозвезда». Легчайшее прикосновение к кнопке, и все будет кончено. Сама Мисти пребывала в состоянии безмятежного покоя. Думаю, она привыкла встречаться со своим создателем. В конце концов, низвержение для нее — не особенно суровое испытание. Я покосилась на брата, думая, что сделал бы Слим на ее месте.

— Это не так трудно, как ему кажется, — сказала я. — Упорство в достижении цели — это, конечно, хорошо, но иногда и мозгами пошевелить не вредно.

Павлов поскреб подбородок.

— Слиму нужна дружеская беседа.

— Ну вот, опять, — сказала я. — Черт, до чего же ты рассудительный. В «Блесни умом!» — и то уже решили, что ты не годишься для их колонки.

— Знаешь, пожалуй, мне нужно с ним поговорить.

Я отпрянула немного, впитывая эту мысль.

— Думаешь, он станет тебя слушать?

— Конечно, — ответил Павлов. — При том условии, что я не стану вешать ему на уши журнальную лапшу. Ни один парень этого не вынесет. Надо придумать что-то такое, что достигнет самой сути, не оставив у Слима впечатления, будто его считают полным придурком. Придется говорить на особом языке.

— Да? И что это за язык?

— Пустой треп в основном.

— Ох, перестань.

— Говорю же, тебе не понять, — Павлов повернулся к экрану, и настал мой черед задуматься, говорил ли он все это время о «Денежном залпе» или же нет. Мои сомнения лишь усугубились, когда брат произнес: — Слиму надо научиться осматриваться по сторонам, а не переть напролом в любой ситуации, как ты сама только что продемонстрировала.

Хотя нам с Павловым только-только пришло время позавтракать, Мисти уже встречала закат. Вдали, над зарослями электронных джунглей, виднелись стаи скользящих над верхушками деревьев фламинго. Даже тени были здесь предусмотрены, равно как и туман, окаймлявший далекие горные силуэты. Я вообразила, как создавший игру искусник сидит у экрана в белом халате и крутит себе бороду: этакий бог компьютерных маньяков перед своим сетевым детищем. Сплошные Евы, куда ни глянь, и ни одного Адама поблизости.

Павлов прав. Просто мне слишком о многом надо было подумать.

Я смотрела на Мисти, все еще думая о Слиме: гадала, как он отреагирует на вразумления Павлова. Я взглянула на камеру, жалея, что не могу видеть себя со стороны. А впрочем, что могут понимать завсегдатаи нашего сайта? Они, наверное, могут посоветовать мне изменить оттенок губной помады или способы позлословить, понося мои застольные привычки, но более важные вещи им недоступны. Мисти тем временем продолжала обозревать уже пройденный маршрут. Казалось нечестным дать Слиму спуститься в гостиную и обнаружить, что я одержала над ним верх в его собственной игре. Держа все это в уме, обуреваемая самыми противоречивыми эмоциями, я заставила девицу добровольно шагнуть в пропасть.

— Ой, — содрогнулся мой брат, когда картинка на экране дрогнула и звук падения сопроводился быстро затихающим воплем.

Я тоже поморщилась. Где-то далеко внизу свиньи-садисты с аппетитом принялись за новую порцию. Павлов поднялся с дивана и расправил на себе рубашку, сегодня — лютиково-желтую.

— Жестоко, но зато из лучших побуждений, — сказал он. — Ты правильно поступила, Циско. А теперь дай мне сыграть свою роль. Я поговорю со Слимом. Дам ему понять, что тебе нужно чуть больше внимания. Лучше, если он услышит это от меня. Ни о чем не беспокойся.

— Когда исход дела тебе не безразличен, — заметила я, — ты и вправду даешь неплохие советы. — Отложив в сторону джойпад, я вслед за братом встала с дивана, довольная, что уже спозаранку успела добиться столь важного результата.

— Значит, ты поможешь мне с вопросами этой недели? — спросил Павлов.

— Я так понимаю, тебя вовсе не интересует судьба несчастных, которые пишут в журнал?

— Ничего подобного, — сказал он. — Просто у тебя гораздо лучше получается им отвечать. С тех самых пор, как вся моя работа стала достоянием Сети.

— Сколько можно повторять, Павлов: ты еще достаточно молод, чтобы раздавать советы читателям подросткового журнала.

— Я уже не тот, что раньше, — гнул свое брат, — и после восторгов редактора мне стало казаться, что я еще и чересчур мужчина. — Он оглянулся на мирно дремлющее табло. — Если успеешь сочинить колонку до прихода редактора в офис, я буду спокоен. Это значит, что он не увидит тебя за работой.

— С чего бы ему меня рассматривать?

— У меня нехорошее предчувствие, — сказал Павлов, прищурившись.